1
Опальный ангел, с небом
разлученный,
Узывный демон,
разлюбивший ад,
Ветров и бурь бездомных
странный брат,
Душой внимавший песне
звезд всезвонной, –
На празднике как призрак
похоронный,
В затишьи дней
тревожащий набат,
Нет, не случайно он
среди громад
Кавказских – миг узнал
смертельно-сонный.
Где мог он так красиво
умереть,
Как не в горах, где небо
в час заката
Расплавленное золото и
медь, –
Где ключ, пробившись,
должен звонко петь,
Но также должен в плаче
пасть со ската,
Чтоб гневно в узкой
пропасти греметь.
2
Внимательны ли мы к
великим славам,
В которых из миров
нездешних свет?
Кольцов, Некрасов,
Тютчев, звонкий Фет
За Пушкиным явились
величавым.
Но раньше их в сиянии
кровавом,
В гореньи зорь, в
сверканьи лучших лет
Людьми был загнан
пламенный поэт,
Не захотевший медлить в
мире ржавом.
Внимательны ли мы хотя
теперь,
Когда с тех пор прошло
почти столетье,
И радость или горе
должен петь я?
А если мы открыли к
свету дверь,
Да будет дух наш
солнечен и целен,
Чтоб не был мертвый
вновь и вновь застрелен.
3
Он был один, когда душой
алкал,
Как пенный конь в
разбеге диких гонок.
Он был один, когда,
полуребенок,
Он в Байроне своей тоски
искал.
В разливе нив и в
перстне серых скал,
В игре ручья, чей плеск
блестящ и звонок,
В мечте цветочных
ласковых коронок
Он видел мед, который
отвергал.
Он был один, как смутная
комета,
Что головней с пожарища
летит,
Вне правила расчисленных
орбит.
Нездешнего звала к себе
примета
Нездешняя. И сжег свое
он лето.
Однажды ли он в смерти
был убит?
4
Мы убиваем гения
стократно,
Когда рукой его убивши
раз,
Вновь затеваем скучный
наш рассказ,
Что нам мечта чужда и
непонятна.
Есть в мире розы. Дышат
ароматно.
Цветут везде. Желают
светлых глаз.
Но заняты собой мы
каждый час,
Миг встречи душ уходит
безвозвратно.
За то, что он, кто был и
горд, и смел,
Блуждая сам над
сумрачною бездной,
Нам в детстве в душу
ангела напел, –
Свершим, сейчас же, сто
прекрасных дел,
Он нам блеснет улыбкой
многозвездной,
Не покидая вышний свой
предел.