В горах я видел водопад,
Там в Татрах, в лоне
бурь, в Подгале,
Звучаний бешеных в нем лад,
Вверху – гранитные
скрижали.
И кличет там орел к орлу,
Над пряжей влаги
разъяренной,
Что, кто восходит на скалу,
Нисходит в дол –
преображенный.
И в рокоте гремучих вод,
Где вскип со вскипом в
вечной сшибке,
Как будто птица мглы поет,
И в тонком вспеве
струны скрипки.
И как у скрипки есть аккорд,
Когда все струны, все
четыре,
Вспояют вспев, что гулок, горд,
Ведут полет мечты все
шире, –
И вдруг сменяются одним
Уклоном вкось, – разрыв
в узорах,
Пронзенный вопль, и звук – как дым,
Как зов теней, как
дальний шорох, –
Так многогулкая вода,
Достигши ярости
забвенной,
Вдруг станет смутной, как слюда,
И сединою брызжет
пенной.
Не есть ли в этом полный круг
Пробегов ищущего духа
До семицветных тихих дуг,
Где гром слепой не
ропщет глухо?
И не о том ли вещий сказ,
Что клекотом орлы
седые
Роняют, озаряя нас,
В горах, где каменные
выи?
И потому в разгуле вод,
Где вскип со вскипом в
вечной сшибке,
Глубинный голос гор поет,
И верный голос мудрой
скрипки.