Из всех нам рассказов
желанней и слаще
О первой любви рассказ.
В ней звук небывалый и
свет настоящий,
Колодец бездонный
единственных глаз.
Из всех многозвездных
сверканий и гроздий
Вечернюю – первую –
любим звезду.
Кузнец, чьи – для
Святок алмазные гвозди,
Декабрь наш –
двенадцатый месяц в году.
Чтоб вникнуть в скрижали
Гаданий и снов,
В ночи мы избрали,
Издревле, из дали,
Двенадцать часов,
России, чьи мощны и
чащи, и реки,
Чьи горы небесный
прорезали свод,
Вещанье навеки –
Двенадцатый год,
Что Рим мне! Что Галлы!
Что рьяная Спарта!
Свечой мы копеечной
были сильней.
В игре тут была
ворожебная карта.
Россия – Москва –
приняла Бонапарта
Такой безоглядностью
ярых огней,
Что побыл в Москве – и
закончен был в ней.
Пыланьем того рокового
пожара,
Тем вскрытием льда,
всеразлитием сил,
Как Божьим напитком,
наполнилась чара,
Которую Пушкин ребенком
испил,
И в отроке пламень так
жгуче был явен,
Что, чуть просвирелил
он первый свой вздох,
Как сонный мгновенно
проснулся Державин,
Почуяв, что снова с
Россиею Бог.
Сгорели. Воскресли. И
было так надо.
И снова. Но где же из
пепла исход?
Когда опрокинем на
воинства Ада
Двенадцатый год?