Сначала раскрылось окно,
И снова закрылось оно,
А дух опустился на дно.
И сделалась вдруг тишина
Такою, как ей суждено
Бывать, если встала луна,
Молчать, ибо светит она.
Сначала, в сомкнутости
глаз,
В тот тихий тринадцатый
час,
Возник от луны пересказ,
Приникших до чувства лучей.
И где-то светильник
угас,
И где-то блеснул горячей.
Был дух равномерно-ничей.
Потом распустился
цветок,
И он превратился в
поток,
Беззвучно текуч и
глубок,
Из красок, менявших свой цвет.
И дух он тихонько увлек
В качавший все тайны рассвет,
Где путь задвигает свой след.
Тогда зачарованный слух,
Тогда обезумленный дух
Зажегся и снова потух,
В себя запредельности взяв.
Но тут звонкогласый
петух
Пропел для рассветных забав.
И росы мелькнули меж трав.
С.-Петербург,
1916, 5 июня