Я редко слышу тонкий
стук копыт.
Конь осужден людьми на
увяданье,
И, чтец времен, поэт и
следопыт,
Я говорю: Вам будет воздаянье
За осужденье таинства веков,
Из всех созданий – лучшего созданья.
О, дни безмерных
конских косяков!
Простор степей,
покрытых табунами.
О, час руды! Кование
подков.
Когда мой дух глубинно схвачен снами,
Я вижу то, что было искони,
Я прохожу седыми временами.
Горят в пещерах дымные
огни.
Впервые найден пламень
человеком,
И пляшет мысль,
дремавшая в тени.
Он будет ковачом и дровосеком,
Строителем крылатых кораблей,
Он проплывет к безвестному по рекам.
Река ведет к безбрежию
морей.
Морская синь уводит в
океаны.
Бежишь с горы, – чем
дальше, тем скорей.
Из искры – весь цветной ковер Светланы.
Вся музыка – из пения огня.
В нем жизнь и завоеванные страны.
Но кто бежит, металлом
ног звеня?
Кто смерял все открытые
просторы?
Везде в веках увидишь
лик коня.
Леса, луга, пустыни, степи, горы,
Охоты, битвы, все, чего хотим,
Где воля человека ткет узоры, –
Где замысел Судьбы
неисследим,
Везде свой бег и звонкий
голос ржанья,
Горячий конь, наш вещий
побратим.
Но не в одних играниях стяжанья,
Испытан он, дарованный Судьбой,
Услышь колосья. Вникни в их шуршанья.
Постой на ниве ночью
голубой,
Когда перекликаются
зарницы
Сказаньями из света над
тобой.
Священна рожь. Светло зерно пшеницы.
Как сказка, взвихрен колос ячменя.
Слова одной божественной страницы.
Но в звон зерна чей
звук взошел, звеня?
В нем за сто верст
умчавшееся ржанье.
И храп, и вздох, и
хруст, и ступь коня.
Взгляни на звезды, Сосчитай дрожанья
Всех желтых, всех зеленых, голубых,
Тех свеч тысячелетних обожанья.
Составь им лист и знай:
Не больше их,
Чем тайных
несосчитанных внушений,
Чьей власти я слагаю
ныне стих.
Наш мир внутри – дорога отражений.
Мы обручальным скованы кольцом.
С звериным царством светлых наваждений.
О, человек, ты с
царским был венцом,
Когда умел, в сознаньи
вещей связи,
До конской шеи
припадать лицом.
Кто был Кентавром в двойственном
рассказе?
Не человек ли, скованный с конем?
Где ночь черней, чем в грозном конском
глазе?
К чему в беде мы в
дикой скачке льнем?
С кем, в юность, делим
бурные восторги?
Топча Змею, разившую
огнем,
Не на коне ли был Святой Георгий?