1
УТРО
Чуть свет, Андрей
приносит из деревни
Для кофе хлеб. Затем
выходит Пра
И варит молоко, ярясь с
утра
И с солнцем становясь к
полудню гневней.
Все спят еще, а Макс в
одежде древней
Стучится в двери и
кричит: «Пора!»,
Рассказывает сон сестре
сестра,
И тухнет самовар, урча
напевней.
Марина спит и видит
вздор во сне.
А «Dame de pique» – уж
на посту в окне.
Меж тем как наверху –
мудрец чердачный,
Друг Тобика,
предчувствием объят, –
Встревоженный,
решительный и мрачный,
Исследует открытый в
хлебе яд.
2
ОБЕД
Горчица, хлеб,
солдатская похлебка,
Баран под соусом, битки,
салат,
И после чай. «Ах, если б
шоколад!» –
С куском во рту вздыхает
Лиля робко.
Кидают кость; грызет
Гайтана Тобка;
Мяучит кот; толкает
брата брат...
И Миша с чердака – из
рая в ад –
Заглянет в дверь и
выскочит, как пробка.
– Опять уплыл недоенным
дельфин?
– Сережа! Ты не принял
свой фетин...
Сереже лень. Он
отвечает: «Поздно».
Идет убогих сладостей
дележ.
Все жадно ждут, лишь
Максу невтерпеж.
И медлит Пра, на сына
глядя грозно.
3
ПЛАСТИКА
Пра, Лиля, Макс, Сергей
и близнецы
Берут урок пластического
танца.
На них глядят два хмурых
оборванца,
Андрей, Гаврила, Марья и
жильцы.
Песок и пыль летят во
все концы,
Зарделась Вера пламенем
румянца,
И бивол-Макс, принявший
вид испанца,
Стяжал в толпе за грацию
венцы.
Сергей – скептичен, Пра
– сурова, Лиля,
Природной скромности не
пересиля,
«Ведь я мила?» –
допрашивает всех.
И, утомясь показывать
примеры,
Теряет Вера шпильки.
Общий смех.
Следокопыт же крадет
книжку Веры.
4
ФРАНЦУЗ
Француз – Жулье, но все
ж попал впросак.
Чтоб отучить влюбленного
француза,
Решилась Лиля на позор
союза:
Макс – Лилии муж: поэт,
танцор и маг.
Ах! сердца русской не
понять никак:
Ведь русский муж –
тяжелая обуза.
Не снес Жулье надежд
разбитых груза:
«J'irai périr tout seul à Kavardak!»
Все в честь Жулья
городят вздор на вздоре.
Макс с Верою в одеждах
лезут в море.
Жулье молчит и мрачно
крутит ус.
А ночью Лиля будит Веру:
«Вера,
Ведь раз я замужем, он,
как француз,
Еще останется? Для
адюльтера?»
5
ПРА
Я Пра из Прей. Вся жизнь
моя есть пря.
Я, неусыпная, слежу за
домом.
Оглушена немолкнущим
содомом,
Кормлю стада голодного
зверья.
Мечась весь день, и
жаря, и варя,
Варюсь сама в котле,
давно знакомом.
Я Марье раскроила череп
ломом
И выгнала жильцов,
живущих зря.
Варить борщи и ставить
самовары –
Мне, тридцать лет
носящей шаровары, –
И клясть кухарок? – Нет!
Благодарю!
Когда же все пред Прою
распростерты,
Откинув гриву, гордо я
курю,
Стряхая пепл на рыжие
ботфорты.
6
МИША
Я с чердака за домом
наблюдаю:
Кто вышел, кто пришел,
кто встал поздней.
И, с беспокойством думая
о ней,
Я черных глаз, бледнея,
избегаю.
Мы не встречаемся. И
выйти к чаю
Не смею я. И, что всего
странней,
Что радости прожитых
рядом дней
Я черным знаком в сердце
отмечаю.
Волнует чувства розовый
капот,
Волнует думы
сладко-лживый рот.
Не счесть ее
давно-отцветших весен.
На мне полынь, как
горький талисман.
Но мне в любви
нескромный взгляд несносен,
И я от всех скрываю свой
роман.
7
ТОБИК
Я фокстерьер по роду, но
батар.
Я думаю, во мне есть
кровь гасконца.
Я куплен был всего за
полчервонца,
Но кто оценит мой собачий
жар?
Всю прелесть битв, всю
ярость наших свар,
Во тьме ночей, при ярком
свете солнца,
Видал лишь он – глядящий
из оконца
Мой царь, мой бог –
колдун чердачных чар.
Я с ним живу еще не
больше году.
Я для него кидаюсь смело
в воду.
Он худ, он рыж, он
властен, он умен.
Его глаза горят во тьме,
как радий.
Я горд, когда испытывает
он
На мне эффект своих
противоядий.
8
ГАЙДАН
Я их узнал, гуляя вместе
с ними.
Их было много. Я же шел
с одной.
Она одна спала в пыли со
мной.
И я не знал, какое дать
ей имя.
Она похожа лохмами
своими
На наших женщин. Ночью
под луной
Я выл о ней, кусал
матрац сенной
И чуял след ее в
табачном дыме.
Я не для всех вполне
желанный гость.
Один из псов, когда
кидают кость,
Залог любви за пищу
принимает.
Мне желтый зрак во мраке
Богом дан.
Я тот, кто бдит, я тот,
кто в полночь лает,
Я черный бес, а имя мне
– Гайдан.
<Май 1911
Коктебель>