«Bova maxima» Вас
провожала
И почтила отъезд Ваш
слезой,
А Зюзюка полсуток рыдала
Перед тем, как уехать
самой.
Сам Пешковский своею
особой
Захотел Вас придти
проводить:
Удостоились чести особой
–
Он не очень-то любит
ходить,
Когда нужно ему
заниматься,
Когда физикой он
увлечен,
Когда начал пред ним
выясняться
Уже третий Ньютонов
закон.
Макс хоть с виду веселым
казался
И стихами Ваш путь
устилал,
Но и он под конец
разрыдался,
Когда поезд уехал...
(соврал).
Даже Яша (не чудо ли,
право?)
Умудрился стихи
написать.
И когда! Когда римское
право
Ему надобно было читать.
Словом, каждый по силам
старался
Облегчить ваш отъезд из
Москвы...
Поезд свистнул и быстро
умчался.
Совершилось: уехали Вы.
На платформе пустой
оставались
Только Макс да
Пешковский вдвоем,
Они грустными оба
казались.
А Пешковский сказал:
«Ну, пойдем».
И пошли мы по улицам
дальним,
На пустую квартиру
пришли.
И, окинувши взором
печальным,
Там лишь две только вещи
нашли:
Лампу с розгой. И лампу
ту медную
Макс к горячему сердцу
прижал,
А Пешковский пред розгою
бедною
Удивился, подумал, но
взял.
<Середина декабря 1898
Москва>