Посвящается В. А. Воллк-Ланевской
Мне часто грезится
огромный светлый зал.
Все ложи, лестницы –
все залито толпою.
Толпа гудит, как в море
бурный вал,
Как старый, крепкий
лес, застигнутый грозою.
Но вот смолкает все.
Средь мертвой тишины
Я смело выхожу на самый
край эстрады.
Я вижу массу лиц. Ко
мне обращены
Теперь со всех сторон
бесчисленные взгляды.
Сперва я поражен, и
голос мой дрожит.
Но, быстро поборов
невольное смущенье,
Я делаюсь смелей. Толпы
знакомый вид
В душе моей зажег святое
вдохновенье.
Вольнее льется речь и
крепнет голос мой,
Как ветра пред грозой
суровые порывы,
Я чувствую в себе
безудержный прибой –
Свободных, гордых сил
могучие приливы.
Вся зала замерла. Как
грозный водопад
Смиряет человек
десницею суровой,
Так я теперь – толпу...
Одно лишь слово, взгляд...
И он мне покорен, тот
зверь многоголовый.
Его, послушного
движенью моему,
Могу заставить я
страдать и веселиться,
Все страсти в ней
воззвать, когда лишь захочу,
Любить и проклинать, и
плакать и молиться.
Теперь... теперь... я
бог! Как новый Прометей,
Могучий силою святого
вдохновенья,
Я высек вновь огонь из
сердца у людей,
Я новый мир создал в
душе их на мгновенье.
Теперь вся жизнь толпы,
всей тысячной толпы
Слилась в душе моей в
один аккорд могучий –
Аккорд, составленный из
вечной красоты
И наших душ
таинственных созвучий.
Да! Я могуч! Хотя
толпою так владеть
Придется мне теперь
почти одно мгновенье –
Его довольно мне. А там
хоть умереть,
Сверкнув как молнии
свободной отраженье!
Вот кончил я уже... Все
замерло, молчит.
Но это тишина пред
близкою грозою.
Чу! вот он! Первый
вихрь безудержно летит –
И все смешалось в хаос
предо мною.
Я слышу рев толпы.
Стихийный дикий стон
Восторга бурного и гром
рукоплесканий.
Но силы больше нет. Я
слаб и изнурен.
Я падаю без сил средь
шумных ликований.
2 июля 1895
Коктебель