С детских лет – видения
и грезы,
Умбрии ласкающая мгла.
На оградах вспыхивают
розы,
Тонкие поют колокола.
Слишком резвы милые
подруги,
Слишком дерзок их
открытый взор.
Лишь она одна в
предвечном круге
Ткет и ткет свой
шелковый узор.
Робкие томят ее
надежды,
Грезятся несбыточные
сны.
И внезапно – красные
одежды
Дрогнули на золоте
стены.
Всем лицом склонилась
над шелками,
Но везде – сквозь
золото ресниц –
Вихрь ли с
многоцветными крылами,
Или Ангел, распростертый
ниц...
Темноликий Ангел с
дерзкой ветвью
Молвит: Здравствуй! Ты
полна красы!
И она дрожит пред
страстной вестью,
С плеч упали тяжких
две косы...
Он поет и шепчет –
ближе, ближе,
Уж над ней – шумящих
крыл шатер...
И она без сил склоняет
ниже
Потемневший,
помутневший взор...
Трепеща, не верит: «Я
ли, я ли?»
И рукою закрывает
грудь...
Но чернеют пламенные
дали –
Не уйти, не встать и
не вздохнуть...
И тогда – незнаемою
болью
Озарился светлый круг
лица...
А над ними – символ
своеволья –
Перуджийский гриф
когтит тельца.
Лишь художник,
занавесью скрытый, –
Он провидит страстной
муки крест
И твердит: – Profani,
procul ite,
Hic amoris locus sacer est.
Май – июнь 1909
Perudgia – Spoleto.