Нет имени тебе, мой
дальний.
Вдали лежала мать,
больна.
Над ней склонялась все
печальней
Ее сиделка – тишина.
Но счастье было
безначальней,
Чем тишина. Была весна.
Ты подходил к стеклянной
двери
И там стоял, в саду,
маня
Меня, задумчивую Мэри,
Голубоокую меня.
Я проходила тихой залой
Сквозь дрему, шелесты и
сны...
И на балконе тень
дрожала
Ее сиделки – тишины...
Мгновенье – в зеркале
старинном
Я видела себя, себя...
И шелестила платьем
длинным
По ступеням – встречать
тебя.
И жали руку эти руки...
И трепетала в них она...
Но издали летели звуки:
Там... задыхалась
тишина.
И миг еще – в оконной
раме
Я видела – уходишь ты...
И в окна к бедной,
бедной маме
С балкона кланялись
цветы...
К ней прилегла в
опочивальне
Ее сиделка – тишина...
Я здесь, в моей девичьей
спальне,
И рук не разомкнуть...
одна...
Нет имени тебе, весна.
Нет имени тебе, мой
дальний.
Октябрь 1906