1
Вполоборота ты встала ко
мне,
Грудь и рука твоя
видится мне.
Мать запрещает тебе
подходить,
Мне – искушенье тебя
оскорбить!
Нет, опустил я напрасно
глаза,
Дышит, преследует,
близко – гроза...
Взор мой горит у тебя на
щеке,
Трепет бежит по дрожащей
руке...
Ширится круг твоего мне
огня,
Ты, и не глядя, глядишь
на меня!
Пеплом подернутый бурный
костер –
Твой не глядящий,
скользящий твой взор!
Нет! Не смирит эту
черную кровь
Даже – свидание, даже –
любовь!
2 января 1914
2
Я гляжу на тебя. Каждый
демон во мне
Притаился, глядит.
Каждый демон в тебе
сторожит,
Притаясь в грозовой
тишине...
И вздымается жадная
грудь...
Этих демонов страшных
вспугнуть?
Нет! Глаза отвратить, и
не сметь, и не сметь
В эту страшную пропасть
глядеть!
22 марта 1914
3
Даже имя твое мне
презренно,
Но, когда ты сощуришь
глаза,
Слышу, воет поток
многопенный,
Из пустыни подходит
гроза.
Глаз молчит, золотистый
и карий,
Горла тонкие ищут
персты...
Подойди. Подползи. Я
ударю –
И, как кошка, ощеришься
ты...
30
января 1914
4
О, нет! Я не хочу, чтоб
пали мы с тобой
В объятья страшные! Чтоб
долго длились муки,
Когда – ни расплести
сцепившиеся руки,
Ни разомкнуть уста –
нельзя во тьме ночной!
Я слепнуть не хочу от
молньи грозовой,
Ни слушать скрипок вой
(неистовые звуки!),
Ни испытать прибой
неизреченной скуки,
Зарывшись в пепел твой
горящей головой!
Как первый человек,
божественным сгорая,
Хочу вернуть навек на
синий берег рая
Тебя, убив всю ложь и
уничтожив яд...
Но ты меня зовешь! Твой
ядовитый взгляд
Иной пророчит рай! – Я
уступаю, зная,
Что твой змеиный рай –
бездонной скуки ад.
Февраль 1912
5
Вновь у себя... Унижен,
зол и рад.
Ночь, день ли там, в окне?
Вон месяц, как паяц, над
кровлями громад
Гримасу корчит мне...
Дневное солнце – прочь,
раскаяние – прочь!
Кто смеет мне помочь?
В опустошенный мозг
ворвется только ночь,
Ворвется только ночь!
В пустую грудь один,
один проникнет взгляд,
Вопьется жадный взгляд...
Все отойдет навек,
настанет никогда,
Когда ты крикнешь: Да!
29 января 1914
6
Испугом схвачена,
влекома
В водоворот...
Как эта комната знакома!
И все навек пройдет?
И, в ужасе, несвязно
шепчет...
И, скрыв лицо,
Пугливых рук свивает
крепче
Певучее кольцо...
...И утра первый луч
звенящий
Сквозь желтых штор...
И чертит Бог на теле
спящей
Свой световой узор.
2 января 1914
7
Ночь, как века, и томный
трепет,
И страстный бред,
Уст о блаженно-странном
лепет,
В окне – старинный,
слабый свет.
Несбыточные уверенья,
Нет, не слова –
То, что теряет все
значенье,
Забрежжит бледный день
едва...
Тогда – во взгляде глаз
усталом –
Твоя в нем ложь!
Тогда мой рот извивом
алым
На твой таинственно
похож!
27 декабря 1913
8
Я ее победил наконец!
Я завлек ее в мой
дворец!
Три свечи в бесконечной
дали.
Мы в тяжелых коврах, в
пыли.
И под смуглым огнем трех
свеч
Смуглый бархат открытых
плеч,
Буря спутанных кос,
тусклый глаз,
На кольце – померкший
алмаз,
И обугленный рот в крови
Еще просит пыток
любви...
А в провале глухих окон
Смутный шелест многих
знамен,
Звон, и трубы, и конский
топ,
И качается тяжкий
гроб...
– О, любимый, мы не
одни!
О, несчастный, гаси
огни!..
– Отгони непонятный
страх –
Это кровь прошумела в
ушах.
Близок вой похоронных
труб,
Смутен вздох охладевших
губ:
– Мой красавец, позор
мой, бич...
Ночь бросает свой
мглистый клич,
Гаснут свечи, глаза,
слова...
– Ты мертва, наконец,
мертва!
Знаю, выпил я кровь
твою...
Я кладу тебя в гроб и
пою, –
Мглистой ночью о нежной
весне
Будет петь твоя кровь во
мне!
Октябрь 1909
9
Над лучшим созданием
Божьим
Изведал я силу
презренья.
Я палкой ударил ее.
Поспешно оделась.
Уходит.
Ушла. Оглянулась пугливо
На сизые окна мои.
И нет ее. В сизые окна
Вливается вечер
ненастный,
А дальше, за мраком
ненастья,
Горит заревая кайма.
Далекие, влажные долы
И близкое, бурное
счастье!
Один я стою и внимаю
Тому, что мне скрипки
поют.
Поют они дикие песни
О том, что свободным я
стал!
О том, что на лучшую
долю
Я низкую страсть
променял!
13 марта 1910