Старый розовый куст,
колючий, пыльный, без листьев,
Грустно качал головой
у подножья высокой бойницы.
Роза последняя пышно
цвела вчера еще утром,
Рыцарь розу сорвал, но
сорвал ее не для милой.
Листья ветер разнес и
носит их по оврагу,
Лишь остались шипы, и
бедные прутья со злобой
В окна бойницы ползут,
но тщетно ищут добычи.
Бедный рыцарь! Он
плачет горько на башне высокой,
Слезы роняет одну за
другой, и катятся крупные слезы
Вдоль по старой стене
на ветви страдающей розы...
Сорван цветок. Она не
вернется. Сердце разбито.
Меч заржавел, (не)
просится в бой на страшную сечу,
Кончено все. Счастье в
могиле. В тоске безотчетной
Рыцарь плачет, и
плачет бедный розовый куст.
Оба страдают. Один
потерял свою розу,
Розу, алевшую в ярких
лучах холодного утра...
Розу другую другой
потерял; эта пышная роза
Ярко алела в лучах
любви и безбрежного счастья...
Так, тоскуя, томясь,
они время свое проводили,
Ночь ли спускалась,
утро ль свежело, день ли в сверканьи
Радостных красок
всходил, или вечер бойницу багрянил.
Замок заснул. Уснули
они, в тяжелой дремоте.
Все было тихо. Лишь
изредка камень срывался
С ветхой стены и,
гремя, пропадал в глубоком овраге...
Раз, в прекрасное
утро, когда любопытное солнце
Встало и, тихо скользя
лучами по стенам высоким,
В розу ударило, – роза
раскрылась: зеленых побегов
Сотни бегут по колючим
ветвям все выше и выше...
Был один засохший
цветок, никем не примеченный, бледный,
Он раскрылся и весь
засиял, и яркая роза
Рыцарю в окна дохнула
своим ароматным дыханьем...
Рыцарь спал. На
бледных ланитах играла улыбка,
Сон он видел чудесный:
он слышал: чудные звуки
Стройно носились
вокруг, и мрак окутывал землю.
Образ чудный витал во
мраке яркой звездою.
Звуки все расширялись,
внезапно из тесного мира
Хлынули в душу ему, и
разом в душе отозвались
Струны незримые. Тут
мелодия дивная смолкла,
Образ во мраке к нему
подлетел, и с горячим дыханьем
Губы коснулись
ланит... и рыцарь проснулся.
Яркое утро вставало.
Со свежим его ароматом
Несся другой аромат, и
пышная алая роза
Тихо кивала головкой в
окно сквозь ржавые прутья
Старой решетки...
И бедный, жалкий
страдалец
К розе прильнул и
раскрытый цветок целовал в упоеньи,
Полный счастья,
надежды, любви и радости нежной...
Весна 1898
С-Петербург