Смолкали и говор, и
шутки,
Входили, главы обнажив.
Был воздух туманный и
жуткий,
В углу раздавался
призыв...
Призыв к неизвестной
надежде,
За ним – тишина,
тишина...
Там женщина в черной
одежде
Читала, крестясь, письмена.
А люди, не зная святыни,
Искали на бледном лице
Тоски об утраченном
сыне,
Печали о раннем конце...
Она же, собравшись в
дорогу,
Узнала, что жив ее сын,
Что где-то он тянется к
Богу,
Что где-то он плачет
один...
И только последняя
тягость
Осталась – сойти в его
тьму,
Поведать великую
радость,
Чтоб стало полегче
ему...