Поcв. М.
Моя любовь – палящий
полдень Явы,
Как сон разлит
смертельный аромат,
Там ящеры, зрачки
прикрыв, лежат,
Здесь по стволам
свиваются удавы.
И ты вошла в неумолимый
сад
Для отдыха, для
сладостной забавы?
Цветы дрожат, сильнее
дышат травы,
Чарует все, все выдыхает
яд.
Идем: я здесь! Мы будем
наслаждаться, –
Играть, блуждать, в
венках из орхидей,
Тела сплетать, как пара
жадных змей!
День проскользнет. Глаза
твои смежатся.
То будет смерть. –
И саваном лиан
Я обовью твой
неподвижный стан.
25 ноября 1894
Слова теряют смысл
первоначальный,
Дыханье тайны явно для
души,
В померкшем зеркале твои
глаза печальны,
Твой голос – как струна
в сочувственной тиши.
О погоди! –
последнего признанья
Нет силы вынести, нет
силы взять.
Под сенью пальмы – мы
два бледных изваянья,
И нежит мне чело волос
приникших прядь.
Пусть миги пролетят
беззвучно, смутно,
Пред темной завесой
безвестных дней.
Мы – двое изгнанных в
пустыне бесприютной,
Мы – в бездне вечности
чета слепых теней...
Молчание смутим мы
поцелуем,
Святыню робости нарушит
страсть.
И вновь, отчаяньем и
счастием волнуем,
Под вскрик любви, в огнь
рук я должен буду пасть!
28 ноября 1897, 1911
Сегодня! сегодня! как
странно! как странно!
Приникнув к окошку,
смотрю я во мглу.
Тяжелые капли текут по стеклу,
Мерцания в лужах,
дождливо, туманно.
Сегодня! сегодня! одни и
вдвоем!
Притворно стыдливо
прикроются глазки,
И я расстегну голубые
подвязки,
И мы, не смущенные, руки
сплетем!
Мы счастливы будем, мы
будем безумны!
Свободные, сильные,
юные, – мы!..
Деревья бульвара кивают
из тьмы,
Пролетки по камням
грохочут бесшумно.
О, милый мой мир: вот
Бодлер, вот Верлен,
Вот Тютчев, –
любимые, верные книги!
Меняю я вас на блаженные
миги...
О, вы мне простите
коварство измен!
Прощайте! прощайте!
Сквозь дождь, сквозь ненастье,
Пойду, побегу, как
безумец, как вор,
И в лужах мелькнет мой
потупленный взор:
«Угрюмый и тусклый»
огонь сладострастья!
14 сентября 1895
Сладострастные
тени на темной постели окружили, легли, притаились, манят,
Наклоняются
груди, сгибаются спины, веет жгучий, тягучий, глухой аромат.
И,
без силы подняться, без воли прижаться и вдавить свои пальцы в округлости плеч,
Точно
труп, наблюдаю бесстыдные тени в раздражающем блеске курящихся свеч;
Наблюдаю
в мерцаньи колен изваянья, беломраморность бедер, оттенки волос...
А
дымящее пламя взвивается в вихре и сливает тела в разноцветный хаос.
О,
далекое утро на вспененном взморье, странно-алые краски стыдливой зари!
О,
весенние звуки в серебряном сердце и твой сказочно-ласковый образ, Мари!
Это
утро за ночью, за мигом признанья, перламутрово-чистое утро любви,
Это
утро, и воздух, и солнце, и чайки, и везде – точно отблеск – улыбки твои!
Озаренный,
смущенный, ребенок влюбленный, я бессильно плыву в безграничности грез...
А
дымящее пламя взвивается в вихре и сливает мечты в разноцветный хаос.
19 сентября 1895
Все кончено,
меж нами связи нет...
А. Пушкин
Эта светлая ночь, эта
тихая ночь,
Эти улицы, узкие,
длинные!
Я спешу, я бегу, убегаю
я прочь,
Прохожу тротуары
пустынные.
Я не в силах восторга
мечты превозмочь,
Повторяю напевы
старинные,
И спешу, и бегу, –
а прозрачная ночь
Стелет тени, манящие,
длинные.
Мы с тобой разошлись
навсегда, навсегда!
Что за мысль
несказанная, странная!
Без тебя и наступят и
минут года,
Вереница, неясно
туманная.
Не сойдемся мы вновь
никогда, никогда,
О, любимая, вечно
желанная!
Мы расстались с тобой
навсегда, навсегда...
Навсегда? Что за мысль
несказанная!
Сколько сладости есть в
тайной муке мечты.
Этой мукой я сердце
баюкаю,
В этой муке нашел я родник
красоты,
Упиваюсь изысканной
мукою.
«Никогда мы не будем
вдвоем, – я и ты...»
И на грани пред вечной
разлукою
Я восторгов ищу в тайной
муке мечты,
Я восторгами сердце
баюкаю.
14 ноября 1895