По беломраморным
ступеням
Царевна сходит в тихий
сад –
Понежить грудь огнем
осенним,
Сквозной листвой
понежить взгляд.
Она аллеей к степи
сходит,
С ней эфиопские рабы.
И солнце острый луч
наводит
На их лоснящиеся лбы.
Где у границ безводной
степи,
Замкнув предел цветов
и влаг,
Стоят столбы и дремлют
цепи, –
Царевна задержала шаг.
Лепечут пальмы; шум
фонтанный
Так радостен издалека,
И ветер, весь
благоуханный,
Летит в пустыню с
цветника.
Царевна смотрит в
детской дрожи,
В ее больших глазах –
слеза.
Красивый
юноша-прохожий
Простерся там, закрыв
глаза.
На нем хитон простой и
грубый,
У ног дорожная клюка.
Его запекшиеся губы
Скривила жажда и
тоска.
Зовет царевна: «Брат безвестный,
Приди ко мне, сюда,
сюда!
Вот здесь плоды в
корзине тесной,
Вино и горная вода.
Я уведу тебя к
фонтанам,
Рабыни умастят тебя.
В моем покое
златотканом
К тебе я припаду,
любя».
И путник, взор подняв
неспешно,
Глядит, как царь, на
дочь царя.
Она – прекрасна и
безгрешна,
Она – как юная заря.
Но он в ответ: «Сойди
за цепи,
И кубок мне сама
подай!»
Закрыл глаза бедняк из
степи.
Фонтаны бьют. Лепечет
рай.
Бледнеет и дрожит
царевна.
Лежат невольники у
ног.
Она растерянно и
гневно
Бросает кубок на песок.
Идет к дворцу аллеей
сада,
С ней эфиопские рабы…
И смех чуть слышен за
оградой,
Где степь, и цепи, и
столбы.
1903