Знаю сумрачный наход
Страсти, медленно пьянящей:
Словно шум далеких
вод,
Водопад, в скалах
кипящий.
Я иду, иду одна
Вдоль стены, укрыта
тенью;
Знаю: ночь посвящена
Наслажденью и паденью.
Статный юноша пройдет,
Щит о меч случайно
брякнет, –
Громче шум бегущих
вод,
Водопад мой не
иссякнет!
Наконец, без сил, без
слов,
Дрожь в руках и взоры
смутны,
Я заслышу жданный зов
–
Быть подругою
минутной.
Я пойду за ним, за ним
В переулок опустелый,
Черный плащ его, как
дым,
Пеплум мой, как саван
белый.
Я войду к нему, к
нему…
О, скорей гасите
свечи!
Я хочу вступить во
мглу.
Свет померк, померкли
речи.
Кто-то… где-то…
чьих-то рук
Слышу, знаю
впечатленья.
Я хочу жестоких мук,
Ласк и мук без
промедленья.
Набегает сумрак вновь,
Сумрак с отсветом
багряным,
Это ль пламя? это ль
кровь?
Кровь, текущая по ранам?
Ночь – как тысяча
веков,
Ночь – как жизнь в
полях за Летой.
Гасну в запахе цветов,
Сплю в воде, лучом
согретой…
…В прорезь узкого окна
Глянет утро взором
белым.
Прочь! оставь! –
иду одна
Переулком опустелым.
Сладко нежит тишина,
С тишиной роднится тело,
Стен воскресших
белизна
Оттеняет пеплум белый.
15 октября 1900