Забыть ли час, когда у
сцены,
Минуя весь амфитеатр,
Явился посланный Сурены,
С другой, не праздничной
арены, –
И дрогнул радостью
театр!
Актер, играя роль Агавы,
Из рук усталого гонца
Поспешно принял символ
славы,
Трофей жестокий и
кровавый
С чертами римского лица.
Не куклу с обликом
Пенфея,
Но вражий череп взнес
Ясон!
Не лживой страстью
лицедея,
Но правым гневом
пламенея,
Предстал пред зрителями
он.
Подобен воинскому кличу
Был Еврипида стих живой:
«Мы, дедовский храня
обычай,
Несем из гор домой
добычу,
Оленя, сбитого стрелой!»
Катясь, упала на
подмостки,
Надменный Красс, твоя
глава.
В ответ на стук, глухой
и жесткий,
По всем рядам, как
отголоски,
Прошла мгновенная молва.
Все понял каждый. Как в
тумане,
Вдали предстало поле
Карр,
И стяг армянский в
римском стане…
И грянул гул рукоплесканий,
Как с неба громовой
удар.
В пыланьи алого заката,
Под небом ясно-голубым,
Тем плеском, гордостью
объята,
Благодарила Арташата
Царя, унизившего Рим!
1916