Певцами всей земли
прославлен
Я, хитроумный Одиссей,
Но дух мой темен и
отравлен,
И в памяти гнездится
змей.
Я помню день – как щит
лазурный,
И зелень вод, и белость
пен,
Когда стремил нас ветр
безбурный
К нагому острову сирен.
Их угадав на камне
плоском
И различив прибрежный
гул, –
В руках согретым,
мягким воском
Я слух товарищей
замкнул.
Себя же к мачте
корабельной
Я дал покорно
привязать,
Чтоб песни лирной и
свирельной
Соблазн опасный испытать.
И все мечта
предугадала!
Когда в тиши морских
пустынь,
Вонзая сладостные жала,
Песнь разлилась
полубогинь, –
Вдруг уязвленный мукой
страстной,
С одной мечтой –
спешить на зов,
Из тесных уз рвался
напрасно
Я, доброволец меж
рабов!
И наш корабль пронесся
мимо,
Сирены скрылись
вдалеке,
Их чар избег я
невредимо…
Но нет конца моей
тоске!
Зачем я был
спокойно-мудрым,
Провидел тайны вод
седых,
Не вышел к девам
темнокудрым
И не погиб в объятьях
их!
Чтоб вновь изведать той
отравы,
Вернуть событий колесо,
Я отдал бы и гимны
славы,
И честь, и ложе
Калипсо!
1907