Древний замок мой весь
золотой и мраморный,
В нем покои из
серебряных зеркал;
Зал один всегда закрыт
портьерой траурной…
В новолуние вхожу я в
этот зал.
В этот день с утра все
в замке словно вымерло,
Голос не раздастся, и
не видно слуг,
И один в моей капелле,
без пресвитера,
Я творю молитвы, –
с ужасом сам-друг.
Вечер настает.
Уверенным лунатиком
Прохожу во мраке по
глухим коврам,
И гордятся втайне
молодым соратником
Темные портреты предков
по стенам.
Ключ заветный, в двери
черной, стонет радостно,
С тихим шелестом
спадает черный флер,
И до утра мрак и тишь
над тайной яростной,
Мрак и тишь до утра
кроют мой позор.
При лучах рассвета,
снова побежденный, я
Выхожу –
бессилен, – бледен и в крови,
Видны через дверь
лампады, мной зажженные,
Но портреты старые
твердят: живи!
И живу, опять томлюсь
до новолуния,
И опять иду на
непосильный бой.
Скоро ль в зале том,
где скрылся накануне я,
Буду я простерт поутру
– не живой?
1908