В замке пышном и
старинном, где пустынный круг покоев
Освящен и облелеян
грустной тайной тишины,
Дни следя, как свиток
длинный, жажду жизни успокоив,
Я всегда мечтой овеян,
я храню любовно сны.
Сны приходят в пестрой
смене, ряд видений нежит душу,
Но одна мечта меж ними
мне дороже всех других.
Ради милых умилений
давней клятвы не нарушу,
Утаю святое имя, не
включу в певучий стих!
Словно девушка
стыдлива, шаловлива, как ребенок,
И как женщина желанна,
предо мной встает она:
Губы сжаты так
тоскливо, стан изогнутый так тонок,
И глаза глядят так
странно – из глубин неясных сна!
В замке пышном и
старинном, мы, в пустынной старой зале,
Руки медленно сплетаем,
там, где дремлют зеркала,
Соблазнительно-невинно,
в дрожи счастья и печали,
Клятвы страсти
повторяем, и от них бледнеет мгла.
Теплых уст
прикосновенья, приближенья рук палящих,
И биенье близко, рядом,
сердца в трепетной груди…
Но потом, как
дуновенье, словно листьев шелестящих,
С ветром, шепоты над
садом, – тихий голос: «Уходи!»
Зову тайному покорна,
из упорных рук без слова
Ускользая, на прощанье
из стекла бросает взгляд…
Но уже над бездной
черной рой видений вьется снова:
Форм бесстыдных
очертанья, очи, губы, хаос, ад…
В замке пышном и
старинном, где пустынно дремлют тени,
Как в безмолвии могилы,
я живу в беззвучной мгле,
Сны слежу, как свиток
длинный, чтоб среди иных видений
Увидать, как облик
милый улыбнется мне в стекле!
8 мая 1912