«Ты умрешь, и большего
не требуй!
Благ закон всевидящей Судьбы».
Так гласят, вздымая
руки к небу,
Бога Вишну хмурые рабы.
Под кумиром тяжким
гнутся зебу,
Выпрямляя твердые
горбы.
«Ты живешь, и большего
не надо!
Высший дар Судьбой
всезрящей дан».
Восклицает буйная
менада,
Подымая высоко тимпан.
В роще лавров – тихая
прохлада,
Мрамор Вакха – солнцем
осиян.
«Жизнь отдать за вечный
Рим, в котором
Капля ты – будь этой
доле рад!»
Так оратор, с
непреклонным взором,
Говорит под сводами
аркад.
Солнце щедро льет лучи
на форум,
Тоги белые в лучах
горят.
«Эта жизнь – лишь
краткий призрак сонный,
Человек! Жизнь истинная
– там!»
В черной рясе инок
изможденный
Вопиет мятущимся векам.
Строги в высь ушедшие
колонны,
Сумрачен и беспощаден
храм.
«Единенье атомов
случайных –
Наша жизнь, смерть –
распаденье их».
Рассуждает, фрак надев,
о тайнах
Черт, в кругу учеников
своих.
За окном напев звонков
трамвайных,
Гул бессвязный шумов
городских.
Жрец на зебу, пьяная
вакханка,
Римский ритор,
пламенный аскет,
Хитрый черт, с
профессорской осанкой,
Кто ж из них даст
истинный ответ?
Ах, не ты ль, с
прозрачным ядом стклянка?
Ах, не ты ль,
отточенный стилет?
1913
Петербург