Шестой! да, шестой!
вновь за черными красные цифры,
Кричит календарь –
межевать вдохновенье по дням,
С тех пор как от
устали уст (мандолины и цитры!)
Позвал барабан –
ветерану винтовку поднять.
Шестой! да, где правит
счет, вровень векам, за тринадцать,
Где славит лад
праздничных дат: день коммун, Первый май;
Дежуря под бурей, воль
красным знаменам трепаться;
Клинок в мякоть века
их древко, – попробуй, сломай.
Шестой! да, и вихрем
(так около праздных пампасов)
Гладь памятей смятых
обшарена; взморье она,
Чтоб к полюсам, пятым,
девятым, плыть с новым компасом;
А в селах, где мысли
ютились, пусть мор и война!
Шестой! да, и поздно о
прошлом! там – девятьсот пятый!
Так поздно, что звезды
мертвы и луна отжила.
Но чу! бьют часы, и
бегут, жгут гурьбой, и от пят их
Пыль, полымя в небо,
заря! – и земля тяжела.
Шестой! да, шестой,
тысяча девятьсот двадцать третий!
Шестой, новый год!
Новой мерой мерь эру всех эр!
Медь метит двенадцать;
грань сглажена – гимнами встретить
Би-люстр: новый свод в
твой дворец миру, Ресефесер!
5 декабря 1922