В священной бездне мглы
архангел мне предстал,
В его зрачках сверкал карбункул
и опал.
И вестник вечности
сказал мне строго: «Следуй!»
Я встал и шел за ним.
Все стало сродно бреду.
Мы понеслись, как
вихрь, меж огненных светил,
Внизу, у ног, желтел
водой священный Нил,
Где ныне барка Ра уже
не гнет папирус;
Потом меж гибких пальм
Ганг многоводный вырос
Но спал на берегу
осмеянный факир;
Мелькнул тот кругозор,
где буйный триумвир
Бежал от Августа, в бою
палим любовью;
И арки, давшие мечту
средневековью,
Веселье, что творил
свободный Рафаэль,
Конкистадоров гром и
вдохновенный хмель,
Маркиз нарядных сон,
под звуки менуэта,
Когда была вся жизнь
беспечностью одета;
Кровавый блеск, где был
нож гильотин взнесен,
Твой пламенный пожар
меж битв, Наполеон,
Разгары новых войн и
мятежей, стихии,
Зажегшие векам огни
Ресеферии.
Все в диком хаосе
взметалось подо мной,
И голос слышал я,
катившийся волной:
«Внемли! Изведал я все
таинства Изиды,
И то, как, бросив храм
разящей Артемиды,
Бежали эллины туда, где
деял чары Вакх;
Как возбуждал вражду в
квиритах смелый Гракх,
Как с гибеллинами
боролись яро гвельфы
В лесах, где при луне
играли резво эльфы;
Как, океан браздя,
Колумб едва не сгиб,
Как молча созерцал
аутодафе Филипп,
И был Эскуриал весь
дымами окутан,
Как в яблоке закон
миров провидел Ньютон
И в лагере постиг
сознанья смысл Декарт.
Как в дождевой апрель
(по-старому – был март),
В светлице, где сидел
недавно сторож царский,
Стихам Гюго внимал с
улыбкой Луначарский».
Внимая, я дрожал, а
вестник мне: «Гляди!»
И хартии тогда
раскрылись впереди.
Гласила первая: я –
истина Биона,
Чрез меру – ничего! вот
правило закона!
Но слишком много слов
запутают и ум.
А третья: сам Гюго
сказал: мне рек Всевышний –
Искусство в том, чтоб
все зачеркивать, что лишне.
3 апреля 1921
__________
*Следовательно,
существую (лат.).