Надежды рухнули, как
строй картонных домиков;
Желанья стелются, как с
тусклых углей дым…
Мечты любимые, сонм
трагиков и комиков,
Поспешно, в уголке, с
лица стирают грим.
Душа затемнена, –
пустой партер без зрителей!
Огни погашены, накинуты
чехлы…
Статисты скромные,
недавние воители,
Торопятся к дверям,
мелькнув на миг из мглы.
Что ж дальше? Новые
разыскивать трагедии,
Для новых mises-en-scène
расчерчивать тетрадь?
Иль, выбрав наскоро в
оставленном наследии
Все ценное, с узлом, как
вору, убежать?
Был ясен приговор, и
режиссер освистанный
Не должен ли сойти со
сцены навсегда?
Над тем, что красотой,
божественной и истинной,
Считал он, прозвучал
холодный смех суда.
Да, надо уходить… Но дым
желаний стелется,
По углям тлеющим
взбегает огонек,
И кто-то, кажется,
вот-вот сейчас осмелится
Дать знак, – и
прозвучит сзывающий звонок!
1917