Я пустынной шел дорогой
Меж отвесных, тесных
скал, –
И внезапно голос строгий
Со скалы меня позвал.
Вечерело. По вершинам
Гас закат. Был дол во
мгле.
Странный призрак с телом
львиным
Вырос, ожил на скале.
Полузверь и полудева
Там ждала, где шла
тропа.
И белели справа, слева
Кости, кости, черепа…
И, исполнен вещей веры
В полноту нам данных
сил,
К краю сумрачной пещеры,
Человек, я подступил.
И сказал я: «Ты ли это,
Переживши сто веков,
Снова требуешь ответа?
Дай загадку, – я
готов?!»
Но, недвижима на камне,
Тихо, зыбля львиный
хвост,
Дева, взор вонзив в
глаза мне,
Ожидала первых звезд:
«Вот загадка, о
прохожий,
Ты, пришедший из долин!
Я тебя спрошу все то же,
Что услышал Лаев сын:
Кто из нас двоих
загадка?
Я ли, дева-сфинкс, иль
ты?
Может, ночью в тени
шаткой,
Видишь ты свои мечты?
Если я жива, телесна,
Как тебе телесным быть?
Нам вдвоем на свете
тесно,
Я должна тебя сразить!
Но, быть может, я –
поэта
Воплощенный легкий сон?
В слове смелого ответа
Будет призрак расточен.
И действительностью
станут
Только кости и скала?
Отвечай мне: кто обманут?
Я была иль не была?»
И, недвижима на камне,
Дева, зыбля львиный
хвост,
Устремила взор в глаза
мне,
Взор, принявший отблеск
звезд.
Мрак тускнел и рос без
меры,
К небу высились столпы…
Я стоял у врат пещеры…
Мимо не было тропы.
1903