В глуби пустыни, в
безвестном оазе
Я жил одиноко, любимец
фантазий.
Ночь для меня одевалася
в блестки,
Ручей повторял
усыпленные всплески,
Пальмы шептали, цветы лепетали…
Закат распускался в
причудливой дали.
В глуби пустыни, в
безвестном оазе
Я годы провел в
опьяненьи фантазий.
И так странно-неприятно
было мне услышать ропот,
Полувнятный дальний
рокот,
Голоса и конский топот,
Было мне услышать
странно
Ропот жизни караванной.
Увидать коней и женщин,
и товары, и палатки.
Я в рабах искал
загадки,
Нагруженному верблюду
Я дивился, точно чуду,
От людей я сторонился,
И, смотря, как те
повсюду смело ходят, топчут травы,
Волны мутят для забавы,
Я страдал, и я томился,
И фантазии молился,
Но ушел караван, я
остался один
Посреди незаметных
руин.
И так чуждо, и так
странно
В вечер мглистый и
туманный
Прозвучали в дали
звуки,
Звуки жизни караванной.
И так чуждо, и так
странно
Замелькали в мгле
туманной
Пестро крашенные вьюки,
Поезд шумный и
нежданный.
И, в оазе фантазий
таинственный царь,
Я пришельцев встречал,
словно робкий дикарь,
Укрывался от них за
кустами алоэ,
Я от женщин бежал, я
дрожал пред рабами,
А в душе у меня, как
цветок над сухими стеблями,
Расцветало Былое.
26 сентября 1895