Пусть вечно милы
посевы, скаты,
Кудрявость рощи,
кресты церквей,
Что в яркой сини
живут, сверкая, –
И все ж, деревня,
прощай, родная!
Обречена ты, обречена
ты
Железным ходом судьбы
своей.
Весь этот мирный, весь
этот старый,
Немного грубый, тупой
уклад
Померкнуть должен, как
в полдень брачный
Рассветных тучек узор
прозрачный,
Уже, как громы, гудят
удары,
Тараны рока твой храм
дробят.
Так что ж! В грядущем
прекрасней будет
Земли воскресшей живой
убор.
Придут иные, те, кто
могучи,
Кто плыть по воле
заставят тучи,
Кто чрево пашни
рождать принудят,
Кто дланью сдавят
морской простор.
Я вижу – фермы под
вязью кленов;
Извивы свежих цветных
садов;
Разлив потоков в
гранитах ярок,
Под легкой стаей
моторных барок,
Лес, возращенный на
мудрых склонах,
Листвы гигантской
сгущает кров.
Победно весел в
блистаньи светов,
Не затененных ненужной
мглой,
Труд всенародный, труд
хороводный,
Работный праздник души
свободной,
Меж гордых статуй, под
песнь поэтов,
Подобный пляске рука с
рукой.
Ступив на поле, шагнув
чрез пропасть,
Послушны чутко людским
умам,
В размерном гуле
стучат машины,
Взрывая глыбы под
взмах единый,
И, словно призрак,
кидают лопасть
С земли покорной
ввысь, к облакам.
22 июля 1920