Вакханки встретили Орфея
На берегу немолчных вод.
Он, изнывая и немея,
Следил их медленный
черед.
Душе, всегда глядящей в
тайны,
Где тихо веет Дионис,
Понятен был их бег
случайный
И смена сребропенных
риз.
Но, опьяненны и безумны,
Почти до чресл обнажены,
Менады вторглись бурей
шумной
В его безветренные сны.
Их тирсы зыблились, как
травы,
Когда находит с гор
гроза,
И, полны ярости и славы,
Звенели в хоре голоса.
«Унынье прочь! Мы вечно
юны,
Что зимний ветр! Сияет
май!
Ударь, певец, в живые
струны
И буйство жизни
повторяй!
Ты ль, двигавший напевом
скалы,
Кому внимали барс и
тигр,
Пребудешь молча одичалый
При вольном вое наших
игр.
Твой бог – наш бог! Что
возрожденье,
Когда до дна прекрасен
миг!
Не сам ли в неге
опьяненья
И в нас бог Дионис
проник.
Вошел он с вестью о
победе,
Что смерть давно
побеждена, –
Все жизни – в
сладострастном бреде,
Вся вечность – в
таинстве вина».
Они стремятся, как
пантеры,
Но и пантер смирял
напев,
И лиру взял, исполнен
веры,
Орфей среди безумных
дев.
Он им поет о Эвридике,
О страшных Орковых
вратах…
Но песню заглушают
крики…
Уж – камни в яростных
руках.
И пал певец с улыбкой
ясной.
До брега волны докатив,
Как драгоценность, труп
безгласный
Принял на грудь свою
прилив.
И пышнокудрые наяды
Безлюдной и чужой земли
У волн, в пещере, в час
прохлады,
Его, рыдая, погребли.
Но, не покинув лиры
вещей,
Поэт, вручая свой обол,
Как прежде в Арго, в
челн зловещий,
Дыша надеждой, перешел.
4 декабря 1903