Нас было много. Мы
покорно
Свершали свой
вседневный труд:
Мели осенний сад;
упорно
От ила очищали пруд;
Срезали сучья у оливы;
Кропили пыльные цветы;
За всем следили,
терпеливы,
От темноты до темноты!
Ах, мы одной горели
жаждой,
Чтоб в час, когда с
террасы в сад
Сойдет она, –
листочек каждый
Был зелен, был красив,
был рад!
И вот, дрожа, ложились
тени,
Склонялось солнце, все
в огнях, –
Тогда на белые
ступени,
Со стеблем лилии в
руках,
Она сходила… Боги!
Боги!
Как мир пред ней
казался груб!
Как были царственны и
строги
Черты ее сомкнутых
губ!
Походкой медленной и
стройной
Среди кустов, среди
олив, –
Богиня некая! –
спокойно
Она скользила, взгляд
склонив…
И, медленно достигнув
пруда,
На низкой мраморной
скамье
Садилась там, земное
чудо,
В каком-то дивном
забытье…
А мы, безумные, как
воры
Таясь, меж спутанных
ветвей,
В ее лицо вонзали
взоры,
Дыша, как дикий сонм
зверей…
Рождался месяц… Тихо,
плавно
Она вставала, шла
домой…
И билось сердце
своенравно
У всех, у всех – одной
мечтой!
Но что
свершилось? – Кто сказал нам,
Что выбран был один из
нас?
Кто, кто Сеида показал
нам
Вдвоем с царицей в
темный час?
Он весь дрожал, он был
в испуге,
И был безумен черный
лик, –
Но вдруг со стоном,
как к подруге,
К царице юный раб
приник.
Свершилось! Больше нет
исхода, –
Она и он обречены!
Мы знаем: смерть стоит
у входа,
Таясь за выступом
стены.
Покорно мы откроем
двери,
Дадим войти ей в тихий
сад
И будем ждать в
кустах, как звери,
Когда опять блеснет
закат.
Зажгутся облачные
змеи,
Сплетутся в рдяно-алый
клуб…
И рухнет на песок
аллеи
С царицей рядом черный
труп!
6 декабря 1910