Прах Мирры Лохвицкой
осклепен,
Крест изменен на
мавзолей, –
Но до сих пор
великолепен
Ее экстазный станс
аллей.
Весной, когда, себя
ломая,
Пел хрипло Фофанов
больной,
К нему пришла принцесса
Мая,
Его окутав пеленой…
Увы! – Пустынно на
опушке
Олимпа грезовых лесов…
Для нас Державиным стал
Пушкин, –
Нам надо новых голосов.
Теперь повсюду дирижабли
Летят, пропеллером
ворча,
И ассонансы, точно
сабли,
Рубнули рифму сгоряча!
Мы живы острым и
мгновенным, –
Наш избалованный каприз:
Быть ледяным, но вдохновенным,
И что ни слово, –
то сюрприз.
Не терпим мы дешевых
копий,
Их примелькавшихся
тонов,
И потрясающих утопий
Мы ждем, как розовых
слонов…
Душа утонченно
черствеет,
Гнила культура, как
рокфор…
Но верю я: завеет веер!
Как струны, брызнет сок
амфор!
Придет Поэт – он близок!
близок! –
Он запоет, он воспарит!
Всех муз былого в
одалисок,
В своих любовниц
превратит.
И, опьянен своим
гаремом,
Сойдет с бездушного ума…
И люди бросятся к
триремам,
Русалки бросятся в дома!
О, век Безразумной
Услады,
Безлистно-трепетной
весны,
Модернизованной Эллады
И обветшалой новизны!..
1911. Лето
Дылицы