О, пойми – о,
пойми, – о, пойми:
В целом свете
всегда я одна.
Мирра Лохвицкая
1
Давался блистательный
бал королем,
Певучим владыкой
Парнаса.
Сплывались галеры, кивая
рулем
К пробитью закатного
часа.
2
В них плыли поэты,
заслугой умов
Достигшие доступа в
царство,
Где молнии блещут под
хохот громов
И блещут притом без
коварства.
3
Шел час, когда солнце
вернулось домой
В свои золотые чертоги,
И сумрак спустился над
миром немой
В усеянной звездами
тоге.
4
Свистели оркестры
фарфоровых труб,
Пел хор перламутровых
скрипок;
И тот, кто недавно
несчастный был труп,
Воскрес в воскресенье
улыбок…
5
Цвели, как мечтанья
поэта, цветы
Задорными дерзко тонами,
И реяли, зноем палитры,
мечты
Земле незнакомыми снами.
6
Собрались все гости.
Огнем полонез
Зажегся в сердцах
инструментов, –
И вышла к гостям
королева Инэс,
Колдунья волшебных
моментов.
7
В каштановой зыби спал
мрамор чела,
Качалась в волнах
диадема.
И в каждой черте
королевы жила
Восторгов сплошная
поэма.
8
Чернели маслины под
елями дуг,
Дымилася инеем пудра;
Инэс истомляла, как
сладкий недуг,
Царя, как не женщина,
мудро.
9
Букеты левкоев и палевых
роз,
Казалось, цвели на
прическе,
Алмазы слезились, как капельки
рос,
На рук розовеющем воске.
10
Наряд королевы сливается
с плеч
Каскадами девственных
тканей.
На троне она соизволила
взлечь
На шкурках безропотных
ланей.
11
Рассеянно, резко
взглянув на гостей,
К устам поднесла она
пальчик, –
И подал ей пару
метальных костей
Паж, тонкий и
женственный мальчик.
12
Бледнея, как старый
предутренний сон,
Царица подбросила кости,
Они покатились на яркий
газон
В какой-то загадочной
злости.
13
Царица вскочила и
сделала шаг,
Жезлом отстранила
вассала,
Склонилась, взглянула,
зарделась, как мак:
Ей многое цифра сказала!
14
Смущенно взошла она
снова на трон
С мечтой, устремленной в
пространство,
И к ней подошел
вседержитель корон,
Пылающий зноем
убранства.
15
С почтеньем склонился
пред нею король
В обласканной солнцем
тиаре,
Сказав ей: «Лилея,
сыграть соизволь
На раковин моря гитаре».
16
Но странно взглянула
Инэс на него
И, каждое слово смакуя,
Ему отвечала: –
Больна, – оттого
Сегодня играть не могу
я.
17
И бал прекратился к
досаде гостей…
С тех пор одинока
царица.
Но в чем же загадка
игральных костей?
– Да в том, что
была единица!
1909
Мыза Ивановка