Да, стала лирика
истрепанным клише.
Трагично-трудно мне
сказать твоей душе
О чем-то сладостном и
скорбном, как любовь,
О чем-то плещущем и
буйном, точно кровь.
И мне неведомо: хочу
сказать о чем,
Но только надобно о
чем-то. Быть плечом
К плечу с любимою,
глаза в глаза грузя.
Там мало можно нам, а
сколького нельзя.
Какою нежностью
исполнена мечта
О девоженщине,
сковавшей мне уста
Противоплесками
чарующих речей,
Противоблесками
волнующих очей!
Не то в ней дорого,
что вложено в нее,
А то, что сердце в ней
увидело мое,
И так пленительно
считать ее родной,
И так значительно, что
нет ее со мной…
Мадлэна милая! Среди
крестов вчера
Бродя с тобой вдвоем,
я думал: что ж, пора
И нам измученным… и
сладок был озноб,
Когда – нам встречные
– несли дубовый гроб.
И поворачивали
мы, – плечо к плечу, –
И поворотом говорили:
«не хочу».
И вновь навстречу нам
и нам наперерез,
И нагоняя нас, за
гробом гроб воскрес.
И были мертвенными
контуры живых,
Под завывания о
мертвых дорогих,
И муть брезгливости, и
тошнота, и страх
Нас в глушь отбросили…
Живой на
мертвецах,
Как я скажу тебе и что
скажу, когда
Все всяко сказано уж
раз и навсегда?!
1914. Декабрь