Схороните меня
среди лилий и роз,
Схороните
мена среди лилий.
Мирра Лохвицкая
Моя любовь
твоей мечте близка.
Черубина де Габриак
У старой лавры есть
тихий остров,
Есть мертвый остров у
старой лавры,
И ров ползет к ней,
ползет под мост ров,
А мост – минуешь –
хранятся лавры
Царицы грез.
Я посетил, глотая капли
слез,
Убогую и грубую могилу,
Где спит она, –
она, царица грез…
И видел я, – и
мысль теряла силу…
Так вот где ты
покоишься! и – как!
Что говорит о прахе
величавом?
Где памятник на зависть
всем державам?
Где лилии? где розы? где
же мак?
Нет, где же мак? Что же
мак не цветет?
Отчего нагибается
крест?
Кто к тебе приходил? кто
придет?
О дитя! о, невеста
невест!
Отчего, отчего
От меня ты сокрыта?
Ведь никто… никого…
Ни души… позабыта…
Нет, невозможно! нет, не
поверю!
Власти мне, власти – я
верну потерю!
Взрою землю!.. сброшу
крест гнилой!..
Разломаю гроб я!..
поборюсь с землей!..
Напущу в могилу
солнца!.. набросаю цветов…
– Встань, моя
Белая!.. лучше я лечь готов…
«Забудь, забудь о
чуде», –
Шептала мне сентябрьская
заря…
А вкруг меня и здесь
ходили люди,
И здесь мне в душу
пристально смотря…
И где же?! где
ж?! – у алтаря.
Из черного гордого
мрамора высечь
Хотел бы четыре
гигантские лиры,
Четыре сплетенные
лиры-решетки –
На север, на запад, на
юг, на восток.
У лир этих струны – из
чистого золота прутья,
Увитые алым и белым
пушистым горошком,
Как строфы ее –
бархатистым, как чувства – простым.
А там, за решеткой,
поставил бы я не часовню,
Не памятник пышный, не
мрачный – как жизнь – мавзолей,
А белую лилию – символ
души ее чистой,
Титанию-лилию, строгих
трудов образец.
В молочном фарфоре
застыло б сердечко из злата,
А листья – сплошной и
бесценный, как мысль, изумруд.
Как росы на листьях
сверкали б алмазы и жемчуг
При Солнце, Венере,
Авроре и мертвой Луне.
И грезил бы Сириус,
ясный такой и холодный,
О лилии белой, застывшей
в мечтаньи о нем.
И в сердце пели неба
клиры,
Душа в Эдем стремила
крылия…
А сквозь туман взрастала
лилия
За струнной изгородью
лиры.
1909