Но есть
упоенье в позоре
И есть в
униженьи восторг.
Валерий Брюсов
Она ко мне пришла и
говорила здесь,
Вот в этой комнате, у
этого окна:
– Любимый! милый
мой! убей меня! повесь! –
Тебе я больше не верна!
Ты удивляешься,
растерян ты теперь?
Не оскорбила ль я тебя?
О, не скрывай!
Мы разошлись с тобой… Я
мучилась… Поверь,
С тобой я потеряла рай.
Ты разлюбил
меня, – я вижу по глазам, –
О! мне твои глаза не
лгали никогда…
Ты честен, справедлив!
и ты согласен сам:
Я отгадала, милый? да?
Я все тебя люблю
по-прежнему! ты – мой!
И я… я вся – твоя! Нет,
впрочем, не совсем:
Уж пятеро – с тех
пор! – повелевали мной!..
Но… оскорблять тебя зачем?…
Зачем? ведь это – грех!
о, я теряю ум,
Ты знаешь, извини меня:
нет больше сил,
Я больше не могу…
устала я от дум…
Ты все ж мне близок, дорог, мил!
Я все еще тебя люблю,
люблю… Увы,
Теперь уж я не та… о,
нет, совсем не та, –
Теперь я… падшая!
Позволите ли Вы
У вас побыть, моя Мечта?!
Вы слезы видите, ведь
Вы добрее всех…
Простите, не могу: я
плачу… ничего!
Наплюйте мне в лицо: ведь
я одна из тех,
Которых… Тяжко!.. одного
У Вас молю: чуть-чуть
Вы любите меня?
Мне, впрочем, все
равно; я все еще люблю!
О, бейте, мучайте
несчастную, гоня, –
Все, что хотите, претерплю!.. –
Я на слова ее молчать
уже не мог
И руку, застонав, над
нею я занес,
И захотелось мне ей
дать удар в висок
При виде этих красных слез.
– Ударь! ударь
меня! ты видишь – жду, молю! –
Она шептала мне с
неистовой тоской: –
Но все-таки люблю! ты
слышишь? – я люблю!
И мой ты! слышишь?! – мой!!!
Возненавидел я ее в
мертвящий миг
И, проклиная дико,
крикнул: «С глаз долой,
Змея проклятая! о, я
тебя постиг:
Ты издеваешься над мной!
Уйди! уйди
скорей! – все кончено! позор
Пусть упадет теперь на
голову твою!..»
И вот она ушла, потупив
грустно взор,
Сказав в последний раз: люблю.
1906