Александру Толмачеву
1
В мимозах льна, под
западные блики,
Окаменела нежно
влюблена,
Ты над рекой, босая и в
тунике,
В мимозах льна.
Ты от мечтаний
чувственных больна.
И что-то есть
младенческое в лике,
Но ты, ребенок,
слабостью сильна.
Ты ждешь его. И кличешь
ты. И в клике
Такая страстность! Плоть
закалена
В твоей мечте. Придет ли
твой великий
В мимозы льна?
2
Окаменела, нежно
влюблена
И вот стоишь, безмолвна,
как Фенелла,
И над тобой взошедшая
луна
Окаменела.
Твое лицо в луненьи
побледнело
В томлении чарующего сна,
И стало все вокруг
голубо-бело.
Возникнуть может в
каждый миг страна,
Где чувственна душа, как
наше тело.
Но что ж теперь в душе
твоей? Она
Окаменела.
3
Ты над рекой, босая и в
тунике,
И деешь чары с тихою
тоской.
Но слышишь ли его
призыво-крики
Ты над рекой?
Должно быть, нет: в лице
твоем покой,
И лишь глаза восторженны
и дики,
Твои глаза, колдунья под
луной!
Воздвиг камыш свои из
речки пики.
С какою страстью
бешеной, с какой
Безумною мольбою к грезомыке –
Ты над рекой!
4
В мимозах льна олуненные
глазы
Призывят тщетно друга, и
одна
Ты жжешь свои бесстыжие
экстазы
В мимозах льна.
И облака в реке – то вид
слона,
То кролика приемлют. Ухо
фразы
Готово различить. Но –
тишина.
И ткет луна сафировые
газы,
Твоим призывом сладко
пленена,
И в душу льнут ее
лучи-пролазы
В мимозах льна.
5
Ты от мечтаний
чувственных больна,
От шорохов, намеков и
касаний.
Лицо как бы увяло, и
грустна
Ты от мечтаний.
Есть что-то мудро-лживое
в тумане:
Как будто тот, но всмотришься – сосна
Чернеет на офлеренной
поляне.
И снова ждешь. Душе
твоей видна
Вселенная. Уже безгранны
грани:
Но это ложь! И стала
вдруг темна
Ты от мечтаний!
6
И что-то есть
младенческое в лике,
В его очах расширенных.
Чья весть
Застыла в них? И разум в
знойном сдвиге
И что-то есть.
Что это? смерть?
издевка? чья-то месть?
Невидимые тягостны
вериги…
Куда-то мчаться, плыть,
лететь и лезть!
К чему же жизнь, любовь,
цветы и книги,
Раз некому вручить
девичью честь,
Раз душу переехали
квадриги
И что-то есть.
7
Но ты, ребенок,
слабостью сильна, –
И вот твой голос тонок
стал и звонок,
Как пред тобой бегущая
волна:
Ведь ты – ребенок.
Но на форелях – розовых
коронок
Тебе не счесть. Когда
придет весна,
Не всколыхнут сиреневый
просонок,
И в нем не счесть, хотя
ты и ясна,
Спиральных чувств души
своей! Бессонок!
Готовностью считать их –
ты властна,
Но ты – ребенок…
8
Ты ждешь его. И кличешь
ты. И в клике –
Триумф тщеты. И больше
ничего.
Хотя он лик не выявит
безликий,
Ты ждешь его.
И в ожиданьи явно
торжество,
И нервные в глазах
трепещут тики,
Но ты неумолимей оттого;
Раз ты пришла вкусить
любви владыки
Своей мечты, безвестца
своего,
Раз ты решила пасть
среди брусники, –
Ты ждешь его!
9
Такая страстность. Плоть
закалена.
Во мраке тела скрыта
ясность.
Ты верою в мечту упоена:
Такая страстность.
Тебя не испугает
безучастность
Пути к тебе не знающего.
На
Лице твоем – решимость и
опасность.
И верою своей потрясена,
Ты обезумела. И всюду –
красность,
Где лунопаль была: тебе
дана
Такая страстность.
10
В твоей мечте придет ли
твой великий?
Ведь наяву он вечно в
темноте.
Что ты безумна – верные
улики
В твоей мечте.
И вот шаги. Вот тени.
Кто вы, те?
Не эти вы! но
тот, – единоликий, –
Он не придет, дитя, к
твоей тщете!
Высовывают призраки
языки,
И прячутся то в речке,
то в кусте…
И сколько злобы в их
нещадном зыке –
К твоей мечте.
11
В мимозах льна –
ах! – не цветут мимозы,
А только лен!.. Но,
греза, ты вольна,
А потому – безумие и
слезы
В мимозах льна.
Да осветится жизнь. Она
тесна.
В оковах зла. И в
безнадежьи прозы
Мечта на смерть всегда
обречена.
Но я – поэт! И мне
подвластны грозы,
И грозами душа моя
полна.
Да превратятся в девушек
стрекозы
В мимозах льна!
1915. 20 января
Петроград