Я помню вечер, весь
свинцовый,
В лучах закатного огня,
И пальцы грезящей
Емцовой,
Учившей Скрябину меня.
Играла долго пианистка,
И за этюдом плыл этюд.
А я склонился
низко-низко,
И вне себя, и вне минут.
Так властно душу
разубрала
Неизъяснимая печаль…
А после Вагнера играла
И пели пальцы, пел
рояль.
Да, пело сердце, пели
пальцы
Ее, умеющие петь.
И грезы, вечные скитальцы,
Хотели, мнилось,
умереть.
Деревня тихо засыпала.
Всходило солнце из
волны.
Мне в душу глубоко
запала
Игра в ночь белую весны.
1918. I
Петроград