А если я себе позволю,
Дав ямбу пламенному
волю,
Тряхнуть прекрасной
стариной
И, вдохновляемый весной,
Спою поэму на отличье,
В которой будет пенье
птичье,
Призывотрели соловьев
И воды рек, и сень
лесов,
И голубые лимузины,
И эксцентричные кузины,
И остро-пряный ассонанс,
И элегантный Гюисманс,
И современные грезэрки,
Заполнившие этажерки
Томами сладостных поэз,
Блестящими, как полонез,
И просто девственные
дамы,
Себе построившие храмы
В сердцах совсем чужих
мужей,
Забывшие своих детей,
Своих супругов – из-за
скуки;
И тут же Скрябинские
звуки, –
Поэма, полная
огня, –
И жалопчелье златодня,
И сумасшествие Берлина,
И мудрость английского
сплина,
И соком блещущий гранат,
Эолпиано Боронат
И с ней снегурочность
Липковской,
И Брюсов, «президент
московский»,
И ядовитый Сологуб
С томящим нервы соло
губ,
Воспевших жуткую
Ортруду,
И графоманы, отовсюду
В журналы шлющие стихи,
В которых злющие грехи,
И некий гувернер
недетский
Адам Акмеич Городецкий,
Известный апломбист
«Речи»,
Бездарь во всем, что ни
строчи,
И тут же публикой
облапен,
Великий «грубиян»
Шаляпин
И конкурент всех
соловьев
И Собинова – сам
Смирнов,
И парень
этакий-таковский
Смышленый малый
Маяковский,
Сумевший кофтой (цвет
танго!)
Наделать бум из ничего.
И лев журналов, шик для
Пензы,
Работник честный Митя
Цензор,
Кумир модисток и
портних,
Блудливый взор,
блудливый стих…
………………………….
………………………….
………………………….
………………………….
И свита баб Иллиодора,
Сплошной нелепицы и
вздора,
И, наконец, само
Танго –
«Бери ее! бери его!..»
__________
Мой пылкий ямб достиг
галопа
И скачет, точно
антилопа,
Но я боюсь его загнать:
Вдруг пригодится мне, как
знать!
Уж лучше я его взнуздаю
И дам погарцовать по
маю:
Иди, пленяй собой луга…
А там – ударим на врага!
1915. Май
Эст-Тойла