Меня взорвало это «кубо»,
В котором все бездарно
сплошь, –
И я решительно и грубо
Ему свой стих точу, как
нож.
Гигантно
недоразуменье, –
Я не был никогда безлик:
Да, Пушкин стар для
современья,
Но Пушкин – Пушкински
велик!
И я, придя к нему на
смену,
Его благоговейно чту:
Как он – Татьяну, я
Мадлэну
Упорно возвожу в Мечту…
Меж тем как все поэзодельцы,
И с ними доблестный
Парнас,
Смотря, как наглые
пришельцы –
О, Хам Пришедший! –
прут на нас,
Молчат в волшбе оцепенений,
Не находя ударных слов,
Я, среди них единый
гений,
Сказать свое уже готов:
Позор стране, поднявшей
шумы
Вкруг шарлатанов и
шутов!
Ослы на лбах,
«пьеро»-костюмы
И стихотомы… без стихов!
Позор стране, дрожащей
смехом
Над вырожденьем! Дайте
слез
Тому, кто приравнял к
утехам
Призывы в смерть! в
свинью! в навоз!
Позор стране,
встречавшей «ржаньем»
Глумленье надо всем
святым,
Былым своим очарованьем
И над величием своим!
Я предлагаю: неотложно
Опомниться! И твердо
впредь
Псевдоноваторов –
острожно
Иль игнорирно – но
презреть!
Для ободрения ж народа,
Который впал в угрозный
сплин,
Не Лермонтова – «с
парохода»,
А бурлюков – на Сахалин!
Они – возможники
событий,
Где символом всех прав –
кастет…
Послушайте меня!
поймите! –
Их от сегодня больше
нет.
1914. Февраль
С.-Петербург