Пуччини и Сарду
Стонет, в страданиях
мечется Тóска,
Мысли расплылись, как
глетчеры воска,
Взоры – безумны, в
устах ее – вопли…
– Пли ему в
сердце, – ей мнится: – в него пли!
Марио мучают, Марио в
пытке…
Скарпиа пьян, его грезы
в напитке
Ищут себе упоительной
злости.
Марио тяжко, хрустят
его кости.
Дороги Глории призраки
счастья.
…Скарпиа мертв. Но
глядит без участья
Мертвому в очи
страдалица-Тóска,
В сердце зазвездилась
мщения блестка.
…К смерти художник
готовится стойко.
Сердце часов бьется
ровно и бойко,
Моется в облаке
радужном зорька.
Марио плачет и сетует
горько,
И призывает любовницу
долго
Именем прошлого, именем
долга.
В грезе далекой –
былого услада.
Холодно в сердце, и в
утре – прохлада.
Сколько стрел веры! о,
сколько любви стрел!
Марио верит, надеется…
Выстрел! –
Падает, падает…холоден,
бледен…
Тóска смеется, и смех
так победен.
Молча стрелявшие
шествуют в крепость.
Тóска смеется: «Какая
нелепость!»
Тóска склоняется к
Марио: «Встань же…»
Нет, он не встанет, не
встанет – как раньше.
Ужас ужалил ей сердце…
«Жизнь – робость…
Пропасть – без жизни,
поэтому – в пропасть».
1909. Февраль