Час назад, в миндалями
насыщенных сумерках,
Золотые лимоны, как дети
луны.
А теперь, в легком
заморозке, в лунных высверках
Колеи оснеженной, стал
Ловчен уныл.
Мы уже на горе, на
вершине двухтысячной,
Час назад, там, в
Катарро, стояла весна.
А теперь, в горьковатом
сиянии месячном,
Всех мехов своих
выдвинули арсенал.
Мы нахохлились зябко,
как сонные совушки,
И, должно быть, прохожим
немного смешны:
Нам смеются вослед
черногорские девушки,
Их слова заглушаются
хрупотом шин.
Скользок путь. Скользок
смех. Проскользнули и Негуши.
Из-за выступа вымолнил
автомобиль,
Чуть нас в пропасть не
сбросив, как хрусткую ракушку,
Ту, что давишь, не думая
сам истребить…
1931. Февраль, 20
Париж