1
Я – как во сне. В стране
косноязычной
В глухом лесу, в
избушке, в тишине
Для всех чужой, далекий,
необычный,
Я – как во сне.
И кажется порой невольно
мне,
Что умер я, что голос
жизни зычный
Не слышен мне в
могильной глубине.
Я стыну весь в привычке
непривычной –
Всегда молчать в чужой
мне стороне,
И, чувствуя, что я для
всех отличный,
Я – как во сне.
2
Проходят дни. В глухом
уединенье,
Полузабытый, гасну я в
тени…
И вот, хрипя, как ржавой
цепи звенья,
Проходят дни.
О, дорогая! мы с тобой
одни,
И в этом тоже скрыто
упоенье,
Но все-таки трибуну мне
верни…
Ты слышишь ли в груди
моей биенье?
И блеск, и шум –
художнику сродни…
Трибуны нет. И в тяжком
раздвоенье
Проходят дни.
3
На пять-шесть дней, не
больше, зачастую
Меня влечет в толпу
людских теней,
И хочется мне в эту людь
густую
На пять-шесть дней…
Что может быть убоже и
бедней,
Чем эта людь! О, как я в
ней тоскую,
И как всегда безлюдье
мне родней!
Но иногда, когда я
холостую
Привычку вспомню: быть
среди людей,
Я вдруг отчаянно
запротестую
На пять-шесть дней…
4
Дай руку мне: мне как-то
странно-вяло…
Мне призрачно… Я точно
весь в луне…
Чтоб грудь моя бодрее
задышала,
Дай руку мне.
О завтрашнем мне странно
думать дне,
О настоящем думаю я
мало…
Хоть что-нибудь напомни
о весне,
Восстанови мотив ее
хорала
И, намекнув, что нам
наедине
С тобой одной весны
недоставало,
Дай руку мне.
5
Быть может – «да», и
также «нет» – быть может,
Что нам нужны порою
города,
Где все нас раздражает и
тревожит, –
Быть может – да.
Конечно, это только
иногда,
И большей частью город
сердце гложет…
Там даже рек вода – как
не вода…
Одна природа нас с тобой
обожит –
Источник наслажденья и
труда.
Не правда ли, что город
всех убожит?
Быть может – да…
1924