О вы, белосиреневые сны,
Объятые вервэновой
печалью!
О, абрис абрикосовой
весны!
О, личико, окутанное
шалью
Лимонною, ажурною,
кисейною!
О, женщина с душой
вервэновейною,
Приснившаяся в оттепель
февралью!..
Приснившееся в оттепель
февралью –
В моем коттэдже у
кривой сосны –
Лицо под фиолетовой
вуалью,
Лицо, глаза которого
грустны
И, как вуаль, немного
фиолетовы,
Я знал тебя, и, может
быть, от этого
Мне многие туманности
ясны…
Мне многие туманности
ясны,
Они влекут недостижимой
далью…
Ах, все наливки для
меня вкусны,
Но предпочту кизилью и
миндалью;
От них мои мечты ажурно
крýжатся,
То ярко грозоносятся,
то вьюжатся,
Как ты, рояль с
надавленной педалью…
О ты, рояль с
надавленной педалью
И с запахом вервэновой
волны,
Ты озарял квартиру
генералью
Созвучьями, текущими с
луны…
Улыбки уст твоих
клавиатурные…
Ее лица черты
колоратурные
На фоне бирюзовой
тишины…
На фоне бирюзовой
тишины
Я помню краску губ ее
коралью,
Ее волос взволнованные
льны
И всю ее фигуру
феодалью…
Мы не были как будто
влюблены,
А может быть – немного:
ведь под алью
Ее слова чуть видны,
чуть слышны…
Ее слова чуть видны,
чуть слышны,
Заглушены поющею роялью
И шумом голосов
заглушены,
Они влекут мечтанно к
изначалью –
И я переношу свои
страдания
В великолепный хаос
мироздания,
Создавший и холеру, и…
Италию!
Создавший и холеру, и
Италию,
Тебе мои моленья не
нужны…
Мне хочется обнять ее
за талию:
Ее глаза зовущие нежны;
В них ласковость
улыбчиво прищурена,
Им фимиамов множество
воскурено… –
О вы, белосиреневые
сны!..
О вы, белосиреневые
сны,
Приснившиеся в оттепель
февралью!
Мне многие туманности
ясны,
И – ты, рояль с
надавленной педалью…
На фоне бирюзовой
тишины
Ее слова чуть видны,
чуть слышны
Создавшему холеру и
Италию…
1919. I
Тойла