Блажен познавший власть
твою и гнет,
Любовью вызываемая
ревность!
В тебе огонь, биенье и
полет.
Вся новь в тебе, и
мировая древность.
Ах, кто, ах, кто тебя
не воспоет?
Ты – музыка! ты нега!
ты напевность!
И что ни разновидность,
то напевность
Иная каждый раз, и
разный гнет…
Кто все твои оттенки
воспоет,
Хамелеон!
фатаморгана! – ревность!
Одной тобой благоухает
древность,
Одной тобой крылат
любви полет.
Однако обескрылен тот
полет,
Однако безнапевна та
напевность,
Тот аромат не истончает
древность,
И тягостен, как всякий
гнет, тот гнет,
Когда не от любви
возникнет ревность,
А от тщеславья, –
ту кто воспоет?..
Никто, никто ее не
воспоет,
Не обратит ее никто в
полет, –
Нет, не оправдана такая
ревность.
При ней смолкает нежная
напевность,
Она – вся мрак, вся –
прах земной, вся гнет,
Ее клеймят равно и
новь, и древность…
Чем ты жива,
мудрейшая, – о, древность?
Не вспомнив страсть,
кто древность воспоет?
Не оттого ль бессмертен
твой полет,
Что знала ты любви и
страсти гнет?
Не оттого ль ярка твоя
напевность,
Что зачала ты истинную
ревность?
Блаженны те, кто
испытали ревность
И чрез нее
прочувствовали древность,
Чьи души перламутрила
напевность!
Прославься,
мозгкружительный полет!
Тебя безгласный лишь не
воспоет…
Чем выше ревность, тем
вольнее гнет.