Нас двадцать лет связуют
– жизни треть,
Но ты мне дорога совсем
особо.
Мне при тебе мешает
умереть:
Твоя – пускай и
праведная – злоба.
Хотя ты о любви не
говоришь,
Твое молчанье боле, чем
любовно.
Белград, Берлин, София
и Париж –
Все это только наше
безусловно.
Всегда был благосклонен
небосклон
К нам в пору ту, когда
мы были вместе:
Пусть в Сербии нас в
бездну влек вагон,
Пусть сотрясала почва в
Бухаресте,
Пусть угрожала, в ход
пустив шантаж,
Убийством истеричка в
Кишиневе, –
Всегда светло
заканчивался наш
Нелегкий путь, и
счастье было внове.
Неизвиняемо я виноват
Перед тобой, талантом
налитая.
Твоих стихов отчетлив
аромат,
По временам из дали
налетая.
Тебя я знал,
отвергнувшую ложь,
В веселом вешнем
платьице подростка.
Тобой при мне, тобою
гордым сплошь,
Ах, не одна уловлена
лососка!
А как молитвенно ты
любишь стих
С предельной –
предусмотренной! – красою.
Твой вкус сверкает на
стихах моих –
Лет при тебе – живящею
росою.
Тебе природа оказала
честь:
Своя ты в ней! Глазами
олазоря
Сталь Балтики, как
любишь ты присесть
На берегу, мечтаючи,
дочь моря!
1935. Ноябрь, 5
Таллинн