Нам захотелось чаю. Мы в
корчму
Заехали. Полна
простонародья
Она была, и, ясно,
никому
Мест не найти в часы
чревоугодья…
Тут встал один, а там
встает другой,
С улыбками опрастывая
стулья,
И вскоре чай мы пили
огневой
В затишье человеческого
улья.
Благожелательством и
теплотой
Кабак проникся не
подобострастно,
Не утеряв достоинства, и
в той
Среде себя я чувствовал
прекрасно.
Я чувствовал, что все
здесь наравне,
Что отношенья искренней
и кратче
Не могут быть, и знал,
что в стороне
Сочувственно на нас
глядит кабатчик.
1932. Август, 31 – сентябрь, 4
Тойла