– Сто лет, как умер
я, но, право, не жалею,
Что пребываю век в
загробной мгле,
Что не живу с Наташею
своею
На помешавшейся
Земле!
Но и тогда-то, в дни
моей эпохи,
Не так уж сладко было
нам
Переносить вражду и
срам
И получать за песни
крохи.
Ведь та же чернь,
которая сейчас
Так чтит
«национального поэта»,
Его сживала
всячески со света,
Пока он вынужденно
не угас…
Но что за этот век
произошло –
Настолько горестно и
тяжело,
Настолько безнадежно и
убого,
Что всей душой
благодарю я Бога,
Убравшего меня в мой
час с Земли,
Где столько мерзостного
запустенья,
Что – оживи мы, трупы,
на мгновенье –
Мы и его прожить бы не
могли!..
Дивиться надо: как же
ты живешь?
Перед твоим терпеньем
преклоняться
И царственного уважать
паяца,
Свет правды льющего в
сплошную ложь.
Не унывай! Терпи!
Уделом это
Спокон веков недюжинных
людей.
Вернись домой: не дело
для поэта
Годами быть без родины
своей!
1937. Февраль, 7
Тойла