Дойти бы только до
порога!
Века, века… И нет уж
сил.
Вдруг кто-то властно, но
не строго
Мой горький путь
остановил.
И вижу: дальше нет
дороги.
Сверкают белые огни.
Старик, у двери, на
пороге
Рукой мне машет:
«отдохни!»
Ужели новое томленье?
Опять века, века, века
Здесь, на пороге? С
нетерпеньем
Я поглядел на старика
И тотчас начал сказ мой
длинный:
Волнуясь, путаясь,
спеша,
Твердил и каялся:
повинна
Во всем, во всем моя
душа!
И нет такого дела злого,
Какого б я не совершал…
–
Старик, с усмешкою
суровой,
Поток речей моих
прервал:
«Не торопись! Кто ни
прибудет,
Во всем винит себя
тотчас:
Там разберут, мол, и
рассудят
И все грехи простят
зараз.
Грехов у каждого не
мало.
Ты огулом казниться рад…
А разберись-ка сам
сначала,
Найди, в чем был – не
виноват.
Подумай, сядь вот здесь,
на камне,
Спроси у сердца своего…»
Опять века… Да что века
мне!
Не мог придумать ничего.
Мелькают тени
прегрешений –
Гордыня, страх, упорство
в зле,
Измена…
О, старик! В измене
Я был невинен на земле!
Пусть это мне и не в
заслугу,
Но я Любви не предавал.
И Ей – ни женщине, ни
другу –
Я никогда не изменял!
Быть может, надо на
пороге
В томленьи ждать еще
века –
Лишь об измене нет
тревоги,
Лишь от нее душа легка;
К суду готовлюсь – за
другое,
И будь что будет
впереди!
Но он, дрожащею рукою,
Дверь отомкнул передо
мною:
«Суда не будет.
Проходи».