Все живое особой метой
Отмечается с ранних пор.
Если не был бы я поэтом,
То, наверно, был
мошенник и вор.
Худощавый и низкорослый,
Средь мальчишек всегда
герой,
Часто, часто с разбитым
носом
Приходил я к себе домой.
И навстречу испуганной
маме
Я цедил сквозь кровавый
рот:
«Ничего! Я споткнулся о
камень,
Это к завтраму все
заживет».
И теперь вот, когда простыла
Этих дней кипятковая
вязь,
Беспокойная, дерзкая
сила
На поэмы мои пролилась.
Золотая, словесная
груда,
И над каждой строкой без
конца
Отражается прежняя удаль
Забияки и сорванца.
Как тогда, я отважный и
гордый,
Только новью мой брызжет
шаг…
Если раньше мне били в
морду,
То теперь вся в крови
душа.
И уже говорю я не маме,
А в чужой и хохочущий
сброд:
«Ничего! Я споткнулся о
камень,
Это к завтраму все
заживет».
Февраль 1922