Видно, так заведено
навеки –
К тридцати годам
перебесясь,
Все сильней, прожженные
калеки,
С жизнью мы удерживаем
связь.
Милая, мне скоро стукнет
тридцать,
И земля милей мне с
каждым днем.
Оттого и сердцу стало
сниться,
Что горю я розовым
огнем.
Коль гореть, так уж
гореть сгорая,
И недаром в липовую
цветь
Вынул я кольцо у попугая
–
Знак того, что вместе
нам сгореть.
То кольцо надела мне
цыганка.
Сняв с руки, я дал его
тебе,
И теперь, когда грустит
шарманка,
Не могу не думать, не
робеть.
В голове болотный бродит
омут,
И на сердце изморозь и
мгла:
Может быть, кому-нибудь
другому
Ты его со смехом отдала?
Может быть, целуясь до
рассвета,
Он тебя расспрашивает
сам,
Как смешного глупого
поэта
Привела ты к чувственным
стихам.
Ну и что ж! Пройдет и
эта рана.
Только горько видеть
жизни край.
В первый раз такого
хулигана
Обманул проклятый
попугай.
14 июля 1925