Пускай ты выпита другим,
Но мне осталось, мне
осталось
Твоих волос стеклянный
дым
И глаз осенняя
усталость.
О, возраст осени! Он мне
Дороже юности и лета.
Ты стала нравиться
вдвойне
Воображению поэта.
Я сердцем никогда не лгу
И потому на голос
чванства
Бестрепетно сказать
могу,
Что я прощаюсь с
хулиганством.
Пора расстаться с
озорной
И непокорною отвагой.
Уж сердце напилось иной,
Кровь отрезвляющею
брагой.
И мне в окошко постучал
Сентябрь багряной веткой
ивы,
Чтоб я готов был и
встречал
Его приход
неприхотливый.
Теперь со многим я
мирюсь
Без принужденья, без
утраты.
Иною кажется мне Русь,
Иными кладбища и хаты.
Прозрачно я смотрю
вокруг
И вижу, там ли, здесь
ли, где-то ль,
Что ты одна, сестра и
друг,
Могла быть спутницей
поэта.
Что я одной тебе бы мог,
Воспитываясь в
постоянстве,
Пропеть о сумерках дорог
И уходящем хулиганстве.
1923